- ФОНД РАЗВИТИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ФИЛОСОФИИ
- МЕЖДИСЦИПЛИ- НАРНЫЙ ЦЕНТР ФИЛОСОФИИ ПРАВА
- КОНКУРСЫ
- New!НАШИ АВТОРЫ
- ПУБЛИКАЦИИ МПФК и МЦФП
- БИБЛИОТЕКА
- ЖУРНАЛ «СОКРАТ»
- ВИДЕО
- АРХИВ НОВОСТЕЙ
Сехин И.В.
РГУ им. И. Канта, факультет юриспруденции, 2-й курс
Государство как произведение искусства
Формулировка темы «Государство как произведение искусства» явно подразумевает соотношение понятий «государство» и «произведение искусства». Увы, это означает, что нам не обойтись без пролога.
Автор считает уместным в первую очередь предуведомить читателя, как понимается государство, которое будет фигурировать в последующем изложении. Государство, о котором пойдет речь в данной работе – это, прежде всего, современное национальное государство. Термин «национальное» подчеркивает факт историко-социокультурной (если угодно, гражданственной) общности людей, объединенных данным государством. [4]
Выработанные политической мыслью многочисленные понятия и определения государства позволяют сделать следующие выводы:
- государство – это продукт жизнедеятельности общества в целом (здесь не касаемся чисто теологических доктрин).
- при любом определении государства речь идет об определенных властных институтах, государственном аппарате, системе властных государственных органов, в деятельности которых заняты специфические социальные группы;
- развитые, сложные, противоречивые объективные потребности общества в государстве определяют и само назначение, функции, цели, задачи, деятельность государства; при этом теоретически несущественно, о чем идет речь – достижение «лучшей жизни», «общей пользы», «общего блага" или же самоорганизации, самоуправления общества с помощью государства. [2]
В связи с этим любое государство понимается в качестве публично властным образом интегрированного, организованного и управляемого социально стратифицированного общества. [4] Искушенный читатель, конечно, отметит, что данные признаки являются внешними (формальными).
В качестве оправдания автор ссылается на сказанное по аналогичному поводу А.Ф. Лосевым: «...Хотя употреблены мною и обыкновенные слова, но они взяты не в их обычном спутанном значении, а в... проанализированном и зафиксированном смысле. Поэтому пользоваться полученной у меня формулой может только тот, кто хорошо усвоил себе диалектику... категорий... нельзя ограничиться только конечною формулой как таковою». И как тут не вспомнить профессора М.Н. Марченко, отмечавшего, что в процессе познания нельзя смешивать понятие (или определение) и понимание государства. Понимание государства предполагает выработку развернутой системы понятий и определений, создание своего рода теоретического портрета государства. Однако подобный «теоретический портрет» заслуживает работы, по объему сопоставимой с докторской диссертацией. Автор не считает себя готовым к подобного рода научным изысканиям, поэтому ограничивается определением государства.
Итак, ограничившись определением, но надежно (хочется верить) вооружившись пониманием государства, мы можем смело переходить к анализу категории искусства.
Сталкиваясь с такими понятиями, как искусство, произведение искусства, чувствуешь себя ребенком в кондитерской. Во всем, что касается искусства, можно ссылаться на бесчисленные теории, школы, доктрины, которые породили и которых придерживались сотни художников и ученых, а также на бесконечные споры, в которых мелькают вечные и неизменные персонажи этой «Commedia dell'arte»: Природа, Традиция, Новаторство, Стиль, Правдивость, Прекрасное и т. д. [3] Автор понимает искусство следующим образом.
Искусство – это художественное освоение действительности, то есть, по сути, мы имеем дело с формой познавательной деятельности.
Что же отличает искусство от других форм познавательной деятельности?
Прежде всего, личностный характер познания.
Эмоциональный компонент входит составным элементом в «объект отражения», т.е. в произведение искусства. Тем не менее, ошибочно сводить искусство к объективации эмоциональных переживаний художника, т.е. к сугубо индивидуалистическому абстракционизму. Когда мы говорим об искусстве, то также подразумеваем осознанную мыслительную деятельность художника. Поль Валери, в своей работе «Об искусстве», объясняет сочетание в художественном образе «льда и пламени» мысли и чувств смешением двух качеств, приписываемых художнику: одно – это его особый врожденный дар, его индивидуальное, несообщаемое свойство; другое состоит в его «знании», в усвоенном опыте, который может быть сформулирован и сообщен. Искусство в этом значении есть качество способа действия (вне зависимости от объекта), которое предполагает неравноценность методов, a следовательно, и результатов, обусловленных неравноценностью исполнителей. [3]
Далее, необходимо выявить признаки, по которым можно определить произведение искусства. Наиболее интересной, и, главное, обоснованной, автору представляется точка зрения уже упомянутого Поля Валери, сделавшего, на первый взгляд, несколько неожиданный вывод: наиболее очевидной особенностью произведения искусства может считаться его бесполезность(!).
Для подержания нормального функционирования организма требуется очень небольшое количество активности мозга, между тем мозг человека устроен чрезвычайно сложно и обладает целой гаммой разнообразных «опций». Как следствие, человека ежесекундно одолевает сонм «бесполезных ощущений». Присовокупите к этому факту априорное отвращение восприятия к бездействию, и вы получите объяснение стремлению разума найти нечто, способное питать наши действия, дать им смысл. «Бесполезные ощущения», по Валери, могут быть чрезвычайно навязчивы, более того, мы понуждаемся ими желать, чтобы они тянулись подольше или возрождались.
Эта «власть чувств» сравнима с потребностью, однако есть одно «но» – удовлетворение не ликвидирует, а воскрешает желание, стремится поддерживать эту жажду до бесконечности. Если мы пытаемся сообщить надлежащему материалу такую форму, которая соответствовала бы приведенным выше условиям, значит, мы создаем произведение искусства. В целом же надо сказать, что идеи Валери (столь импонирующие автору) во многом созвучны с иллюзионистской теорией. Не вдаваясь в подробности, скажем, что иллюзионистская теория понимает искусство как чудесный обман, доставляющий наслаждение человеку. [9]
Итак, покончив, наконец, со скучными, но столь необходимыми дефинициями мы можем дать оценку заглавию данной работы.
Лафитский В.И.: «Я выскажу такую четкую мысль, четкий тезис – государство не возникло бы, если не было бы искусства». [10]
Автор склонен согласиться с данной точкой зрения, хотя бы потому, что государство – это всегда результат социально-духовного, политического, культурного творчества людей, общества. Взаимосвязь государства и искусства можно проследить на примере формационного подхода к типологии государства. Совершенно очевидно, что фундаментальные изменения в обществе, инициализирующие переход к новому типу государства, находили отражение в художественном освоении действительности. Но все же особый интерес вызывает другой вопрос: можно ли считать искусство фактором, напрямую определяющим закономерности развития государства? Положительный ответ на этот вопрос представляется автору мало приемлемым.
В противном случае слова Артура Миллера следует понимать буквально: «Эпоху можно считать законченной, когда истощились ее основополагающие иллюзии». Автору представляется, что искусство и государство развиваются параллельно, но, в тоже время, исходят из единого корня.
Сопоставляя и анализируя все вышесказанное о государстве и искусстве, становится понятно, что, не смотря на кажущуюся несовместимость понятий, прослеживается сущностная взаимосвязь данных явлений.
Вне всяких сомнений, главное (но не единственное!), что роднит государство и искусство, это власть. Что такое власть? Феномен, многоликий в своих проявлениях, изучение которого неизменно сопутствует всей истории мировой социально – философской и политико-юридической мысли. Приводя в пример такие имена, как Аристотель, Конфуций, Ш. Монтескье, Т. Гоббс, Г.В.Ф. Гегель скажем, что у каждого из ученых был свой ответ на поставленный выше вопрос. Автор, пользуясь известной привилегией, отдает предпочтение следующему определению: «власть в общем смысле есть способность и возможность субъекта оказывать определенное воздействие на деятельность, поведение людей с помощью каких – либо средств – воли, авторитета, права, насилия». [7] Это самое общее определение власти, но коль скоро мы имеем дело с государством, нам не без интересно его сущностное содержание, т. е. политическая власть. Природа политической власти кроется в том, что именно в государственных формах управления обществом власть получает свою относительную самостоятельность от иных видов общественной деятельности (выделяется из общества и становится над обществом). [8]
Политическая власть, безусловно, не есть лишь следствие конфликта интересов антагонистических классов, как полагали Маркс и К°. Однако аппаратно организованная политическая власть на всех этапах реализации (в большей или в меньшей степени) сталкивается с сопротивлением подвластных. Причины такого сопротивления могут быть весьма различны. Несомненно, подвластный видит во власти средство улучшения жизни: приобретение богатства, престижа, свободы и т. п. Но в то же время власть – это и самоцель для властвующего, интересы которого могут не совпадать с интересами подвластных.
Такой конфликт интересов можно решить только одним способом: добиться, чтобы нужда общества в государстве пересиливала отвращение к нему. Этой цели можно достичь разными способами, и «волшебным» эффектом искусства в частности.
«Волшебным», именно «волшебным», уважаемый читатель. Ведь тот, кто обладает властью, в первую очередь может формировать потребности и интересы других людей, зависимых от них. Искусство же возбуждает в нас потребность обращаться к нему снова и снова – очень заманчиво, не так ли?
Естественно, власть имущие просто не могли игнорировать такую возможность.
Примеры так называемой «эстетизации» государства встречаются повсеместно: создаются красивые ритуалы, фактическое положение «самого главного винтика» госаппарата сакрализируется и т. д.
Скажем так: государство стремиться походить на произведение искусства с целью обретения большей легитимности в обществе. В сущности, об этом и говорил Я. Буркхардт, формулируя тему «государство как произведение искусства». Тут стоит согласиться с А.В. Захаровым: «Сама концепция государства как произведения искусства не была сформулирована Буркхардтом в каком-то законченном виде. Она сводилась в основном к мысли, что государства и их правители того времени считали достижения в сфере культуры и искусства крайне важными для укрепления престижа государства и их собственного». [10]
Данную идею развил Николай Рерих, формулируя уже эстетическую концепцию правового государства. По мысли Николая Рериха, через национальное законодательство идеи защиты культуры от войн, вандализма, а также от «тихих погромов», пренебрежения, игнорирования, экономического унижения и остаточного (после военных расходов) финансирования должны проникать во все поры государственного аппарата и институтов гражданского общества. Этот процесс должен будет необратимо повернуть государство и общество в сторону прогресса и мира. [13]
Автор покамест воздержится от оценок идей великого художника (об этом после), и уделит внимание подведению некоторого итога.
Расставляя точки над «i» относительно понимания государства как произведение искусства, надо отдавать себе отчет в том, что никакая «эстетизация» государства не приведет к его отождествлению с произведением искусства. В результате, как максимум, получится эрзац – в самом лучшем смысле этого слова. В нашем же случае речь идет не о подчинении государством искусства, примерами которого изобилует история, и не о союзе с ним. Государство как произведение искусства – это государство совершенно особого типа, появление которого может быть обусловлено только глубочайшими изменениями в обществе, и еще более глубокими изменениями в человеке. Государство как произведение искусства – это панацея, универсальное решение вечного конфликта властвующего и подвластного, когда один наслаждается властью, а другой кричит: «еще, еще, еще!» Государство как произведение искусства – это организация общества, основанная на властном отношении, не нуждающимся в каких бы то ни было формах принуждения, потому как нет сопротивления. Государство как произведение искусства – это крах политической структуры, сформированной по принципу иерархии, ибо надобность в ней отпадает. Государство как произведение искусства – это смерть национального государства и рождения нового, построенного не по принципу «разделяй и властвуй», а по принципу «объединяй и направляй».
Государство как произведение искусства – это прекрасно, потому что так считают все, кто умеет считать.
Автор может с уверенностью сказать одно – государство как произведение искусства несет в себе колоссальный ресурс тоталитаризма. Впрочем, «невольникам, влюбленным в трон» будет уже все равно. Перспектива узреть воочию государство как произведение искусства маловероятна, особенно если вслушаться в слова Г.В.Ф. Гегеля: «Государство — не произведение искусства, оно находится в мире, тем самым в сфере произвола, случайности и заблуждения». [6] Эту точку зрения автор рассматривает как коронный тезис будущей научно-практической конференции «На путях сотворения государства как произведения искусства». Но в рамках данной работы нельзя полностью исключить возможность возникновения (существования) государства, черты которого представлены выше. Иначе теряется острота и злободневность, да и вообще всякий смысл исследования. Поэтому автор предлагает немного пофантазировать. И начнем мы с сопоставления и анализа фактов, что, согласитесь, не вполне свойственно фантазерам.
Для того чтобы произведение искусства было произведением искусства, должен быть зритель, плененный его красотой. Для того чтобы государство было государством, необходимо общество, существующее под его опекой. Следовательно, нет государства без общества, как нет произведение искусства без зрителя. Государство есть продукт жизнедеятельности общества в целом, произведение искусства есть продукт творческой деятельности художника. В этом аспекте противоречие между государством и искусством проявляется особенно остро. Ведь если мы приписываем государству как произведению искусства в равной степени признаки государства и искусства, то по умолчанию признаем его (государства) творцом не художника, но зрительскую аудиторию. Этот парадокс весьма комичен, однако наводит на интересные мысли.
Государство, родившееся из одной лишь совокупности соответствующих предпосылок нельзя назвать произведением искусства просто потому, что оно по определению таковым не является.
Вместе с тем, без объективных предпосылок, без нужды общества в политической организации, даже самый талантливый художник неизбежно потерпит наудачу. Еще один неприятный парадокс. Ну что ж, автор обещал фантазировать. Итак, предположим, что в силу очень разных причин некое общество имеет явную необходимость в государстве, однако стеснено как внешними, так и внутренними обстоятельствами, нивелирующими всяческие предпосылки к образованию государства. Представляется, что только в таких условиях уместно рассуждать о какой либо роли художника как творца государства. Далее, художник, фактически творящий государство, должен иметь ясный художественный образ, материальное воплощение которого и будет являться государством. Важно отметить, что в художественном образе государства как произведения искусства следует дифференцировать план и образ будущего творения. В этом смысле план есть воплощенное качество способа действия, именуемое искусством, определяемое индивидуальными свойствами художника. Образ будущего государства в той или иной степени отражает утопические представления членов общества о «лучшей жизни», «добром, мудром, вечном» и так далее. Вместе с тем, формирование художественного образа как целого есть исключительная прерогатива художника. Это обстоятельство определяет статус художника как члена данного общества и исключает очень заманчивые, но, к сожалению, не состоятельные представления о нем как о неком посланце «иных цивилизаций». Художник творит и существует в обществе и для общества. Вспомним слова И.А. Ильина: «Государственное дело начинается там, где живет общее, т.е. такое, что важно и всех объединяет…» [11]
В этом смысле художник предстает перед нами как настоящий гражданин. Пресловутые общественные интересы выступают лишь как сумма «частных» интересов его членов, художник же мыслит об общем. Но не будем наивны: для общества важен лишь образ, пленяющий их разум.
Это означает, что, в сущности, художника слабо интересует, чем движимо общество, используемое им для достижения лично его, (художника) цели. Цель же эта – государство как произведение искусства – представляется автору далеко не однозначной (об этом уже упоминалось выше). Такой подход к сотворению государства рождает массу вопросов.
Во-первых, можно ли признать государством крайне специфичное образование, отвечающие представленным выше условиям? Исходя из дефиниций, представленных в прологе данной работы, и отдавая себе отчет в сложности поставленного вопроса, автор берет на себя ответственность дать категоричный ответ – нет. Да, общество властным образом интегрировано, но в основе такой интеграции лежит совершенно особый вид власти. Хотя, разумеется, импонирующая автору точка зрения о политической власти как о сущности государства далеко не бесспорна. Кроме того, характер исследуемого образования исключает наличие целого ряда институтов, являющимися неотъемлемыми признаками «классического» государства (об этом уже было упомянуто выше). Государство как произведение искусства в них просто не нуждается, потому как, собственно, государством не является.
Во-вторых, мягко говоря, поражает размах творческой мысли художника. Но, увы, даже самый одаренный художник смертен. Вместе с тем, произведение искусства, а государство тем паче, не создается в одночасье (автор приносит извинения за резонерство). Этот факт низводит материальное воплощение художественного образа в ранг научной фантастики. В самом деле, это становится смешно: общество, застрявшее между этапами своего развития, художник – супермен, трансформирующий это общество в эстетика властным образом интегрированное (других слов не подобрать) и управляемое (им, любимым).
И все это действо разворачивается в «сфере произвола, случайности и заблуждения». В сущности, автору остается только сделать ряд простых выводов и дать некоторый прогноз относительно возможных вариантов развития событий:
- Общество либо деградирует, либо пойдет по «классическому» пути развития.
- Художник не успеет воплотить свои замыслы в жизнь.
- Художник не сможет воплотить свои замыслы в жизнь.
И, наконец, самый безумный вариант развития событий: художнику все удалось, он воплощает художественный образ в материальной форме. Но весь фокус в том, что с этого момента стартует обратный отсчет фактическому существованию его творения. Общество подвержено изменениям, напротив, государство как произведение искусства статично. Оно обречено умереть, как умрет личность, сотворившая его. Новое поколение придет на смену предыдущему и принесет с собой новые идеалы и ценности. Идея их инкорпорация в уже существующий художественный образ абсурдна – достаточно представить себе Венеру Милосскую, которой современники имплантировали конечности. Объективные закономерности развития государства возобладают над стечением обстоятельств, всесильное время сделает из некогда бесконечно прекрасного художественного образа скучную легенду. Печально? Вовсе нет.
Автор ни в коей мере не намерен отказываться от своего мнения. В условиях определяющего характера эмоционального компонента рассматриваемого нами квазигосударства, моральные качества художника ставят в очень щекотливое положение подвластных.
В таком случае, уместно ставить вопрос об ответственности художника за свое творение. Увы, на практике она не подлежит реализации. Ответственность перед кем или чем – потомками, богом, совестью? Вздор. Аристотелю принадлежат слова: «Совесть в негодяе пробуждает пощечина». Звучит как призыв к действию, но, увы, художнику – негодяю не грозит узнать угрызений совести. Уже упоминалось, что сотворение государства как произведения искусства предполагает прекращение фактического существования национального государства. Обратная закономерность здесь очевидна. Однако эти формы организации общества отнюдь не являются антиподами, как это может показаться на первый взгляд. Но не являются они также и следствием взаимной эволюции. Государство как произведение искусства – это, безусловно, редкое исключения из общего правила, шоковая терапия для общества, волею случая познавшего значение шахматного термина «пат». Художник создает творение, которое по определению не может являться средством, оно самоценно. Этим и объясняется его удивительная устойчивость к внешним и внутренним раздражителям. Но государство по сути своей является средством, этот очевидный вывод исходит из самой природы человека, ставящего потребность личной свободы превыше всего. Не поворачивается язык назвать государство как произведение искусства чуждым личной свободе, но фактически дело обстоит именно так. Этот аспект представляется ключевым в оценке сущностных свойств государства как произведения искусства.
Здесь автор вновь возвращается к эстетической концепции правового государства Николая Рериха. Не об этом, нет, совсем не об этом мечтал Рерих, когда добился принятия договора «Об охране художественных и научных учреждений и исторических памятников». [15]
Представляется, что Николай Рерих сформулировал единственно приемлемый тип взаимоотношения государства и искусства, воплощающий их взаимовыгодный союз.
Превращение искусства в служанку государства никогда не принесет тех дивидендов, какие можно получить от превращения достижений культуры в движущую силу экономического, политического и духовного прогресса. Да, да, конечно, это кажется наивным. К тому же, есть более удобная альтернатива – война. Она тоже питает прогресс, но, вот беда, приводит к массовой гибели людей. По странному стечению обстоятельств среди жертв оказываются подвластные, и почти никогда – власть имущие. Смерть, голод, и нищета для одних, делегитимация политической власти – для других. Финал известен каждому, кто на досуге листал учебник истории. Кто-то еще считает идеи Николая Рериха наивными? Эстетическая концепция правового государства Николая Рериха – это шанс для государства выжить и не быть пожранным лихорадкой внутренних противоречий. Государство как произведение искусства – это самое прекрасное и ужасное, что может ждать нас в будущем. На этом все.
В качестве эпилога хотелось бы сдуть пыль с одного старого доброго лозунга, и со всей ответственностью заявить: «make love not war», т.е. занимайтесь любовью, а не войной, дамы и господа.
Список литературы:
- Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: Учебник. – 3-е изд., перераб. и доп. М.: ТК Велби, Изд-во «Проспект», 2003.
- Теория государства и права: Учебник (под ред. М.Н. Марченко). «Зерцало», 2004.
- Валери, Поль «Об искусстве» М.: Изд-во «Искусство», 1976.
- Л.С. Мамут «Государство в контексте глобализации» // Право и политика. №1, 2004.
- Байтин М.И. «О понятии государства» // Правоведение. 2002, №3.
- Гегель Г.В.Ф. «Философия права» М.: Изд-во «Мысль», 1990.
- Любашиц В.Я. Государственная власть: понятие, особенности и виды // Правоведение. 2002, №6.
- Зуев П.В. «Власть как категория политики» // Право и политика. 2009, №9.
- Балонова М.Г. Искусство и его роль в жизни общества: Учебное пособие. Нижний Новгород: Издательство ВВАГС, 2007.
- Государство как произведение искусства: между эстетизацией и рационализацией (Часть 1-я).
- Ильин И.А. «О государственной форме» // Государство и право. 1991, №11.
- Профессор М. Богуславский «Пакт Рериха» // Наука и жизнь. 1975, №6.
- Баренбойм, Петр «Эстетическая концепция правового государства» // «АГ» 2010.
- Буркхардт, Якоб «Культура Возрождения в Италии: Опыт исследования» М.: 1996.
- Договор об охране художественных и научных учреждений и исторических памятников (Пакт Рериха). http://www.icr.su/rus/evolution/pact/